⭐ ⭐ ⭐ ⭐ ⭐ Всем привет, если еще не знакомы с нашими материалами, то они отличаются сжатостью и только необходимой информацией, поэтому всегда можно быстро разобраться в любом вопросе. Сегодня раскроем такую тему как — Вспомним Недавнюю Проблему Со Стоянкой Филатовской Больницы. Скорее всего Вы думаете, что это сложно и непонятно, но мы расскажем это простым языком, так чтобы у Вас не осталось дополнительных вопросов. Но если у Вас все же есть недопонимание изложенного материала, то наш дежурный юрист проконсультирует Вас любым, удобным способом.
О своих будущих пациентах врачи отделения кардиохирургии в Филатовской больнице порой узнают еще до их появления на свет, а операции проводят сразу после рождения. А бывает и так, что на переделку всей кровеносной системы и превращение «недосердца» в полноценный орган уходят годы. В десятилетнюю годовщину кардиохирургического отделения, с которым Русфонд сотрудничает с 2023 года (за это время собрано около 40 млн руб. на лечение 100 детей), мы решили посмотреть своими глазами на работу врачей.
Половина сердца
На полу рядом с нами низкая табуретка. Я встал на нее и заглянул за натянутую ткань. Там, посреди белых простыней, скрывающих все остальное, в небольшом углублении ритмично вздрагивает маленькое розовое сердце. Люди вокруг него кажутся одним восьмируким существом. Хирург с лупами на очках мягко, но очень решительно ощупывает сердце, приподнимает, почти переворачивает и прошивает маленькой кривой иглой, за которой тянется почти невидимая нить. Нить принимает рука ассистента (он напротив), мгновенно завязывает узел, протягивает руке операционной сестры – чик, кончики обрезаны. Хирург невнятно гудит из-под маски, но ассистент все понимает и сразу отсасывает трубкой скопившуюся красноватую жидкость, а сестра подает очередной инструмент.
Как детские кардиохирурги Филатовской больницы исправляют врожденные пороки сердца
Операция уже началась. Мы тихо вошли. В центре под яркими лампами неожиданно маленький стол, по бокам стоят плечом к плечу, загораживая то, что на столе, четыре человека в голубом. Один из них похож на насекомое: две лупы, приклеенные к стеклам очков, и длинный фонарик-хоботок между ними. Справа от этой группы стол с инструментами, еще более стерильный, чем все прочее в операционной. Слева кабина анестезиолога. Не знаю, как ее лучше назвать: иногда, когда садишься в самолет, дверь к пилотам приоткрыта, и у них там примерно так же – экраны, приборы, тумблеры и ручки со всех сторон. Край стола со стороны анестезиолога отгорожен от оперирующей бригады легкой тканью – и из-под нее высовывается морщинистая, удивительно крошечная детская головка с закрытыми глазами. Это пятидневный Никита.
Ушел. Опять ждем. Потом выходит анестезиолог и проходя мимо меня говорит, махая рукой в неизвестном направлении, чтобы я шла и раздевала ребенка до трусов и носков. Мы идем в какую-то комнату, там заставлено все баками. Он возвращается и орет, что я пошла не туда, что надо прямо тут, в коридоре, на металлическом стуле раздевать. Я раздеваю. Выходит женщина, одевает шапочку. Ребенка уводят. Мимо проплывает Маша: «Мамочка, ну вы помните, как вернуться в бокс, да?»
Подъем в 6. Надо быть к 9 натощак в приемном. Приехали ровно к 9. Перед нами была одна семья. У нас взяли документы и сказали ждать. Через какое-то время меня позвали. За столом сидел мужчина с моими анализами. Обращался он ко мне словом «мамочка». «Мамочка, ну что же Вы! Я не понимаю, почему Вам никто не сказал, но у Вас же плохой анализ. Время свертываемости крови макс 5, а у Вас 5.4. Вы что? У ребенка кровотечение может открыться! Надо сделать коагулограмму, причем я напишу какие именно параметры нужны, чтобы лишнего не взяли», и пишет: МНО, тромбиновое время, протромбиновое время, АЧТВ. Фибриноген не указывает!
February 2023
В списке анализов отсутствовал анализ на резус фактор и группу крови, а также коагулограмма. Это меня насторожило, но сработала вера в то, что это же ведущая больница страны, уж они-то лучше знают, какие анализы точно нужны.
