САЙТ ПРО ЗОНЫ и ЗАКОНЫ — ОФИЦИАЛЬНЫЙ ЧАТ И ФОРУМ
Анализ советского государственного строительства свидетельствует, что
отступление от принципа разделения властей привело к усилению функций исполнительных
и распорядительных органов, принижению роли судебной власти и ее зависимому
положению, влекущему за собой развитие авторитарности в управлении государством,
принижению роли личности и незащищенности прав и свобод граждан. Именно поэтому
одной из главных целей демократизации современного общества была провозглашена
идея создания правового государства, в котором судебная власть должна стать
одним из важнейших элементов структуры государственной власти наряду с законодательной
и исполнительной.
Судебная власть в этом отношении имеет собственную специфику, ибо она
осуществляет такую особую форму государственной деятельности, которая организационно
оформляется в качестве системы правосудия. Особенности данной формы заключаются
в следующем.
Во-первых, ее осуществление нацелено на особую сферу деятельности государства,
в которой выкристаллизовываются правозащитные, упорядочивающие и правоприменительные
элементы содержания власти, устанавливаются основы фактического и правового
равенства всех социальных групп и слоев населения, каждого отдельного гражданина
перед судом и законом. В силу этого сфера правосудия приобретает самостоятельный
характер во всей деятельности государства, чем обусловлено ее закрепление
в каждой соответствующей Конституции в качестве отдельного, целостного блока.
Во-вторых, реализация данной формы имеет четкую направленность на осуществление
судебной политики в государстве. Возможность вычленения именно судебной политики
говорит о ее особого рода воздействии на общество в определенной сфере жизни
с целью приведения его к желаемым структурным и функциональным характеристикам.
Такое воздействие обеспечивает определенную направленность правоприменения
для достижения уголовно-правовой, хозяйственно-правовой, административной,
эколого-правовой и пр. охраны прав личности в условиях справедливого устройства
общества.
В-третьих, для любой формы государственной деятельности характерно, что
через ее посредство происходит осуществление определенных функций государства.
Соответственно правосудие тесно связано с реализацией таких государственных
функций, которые четко выражают его конкретное назначение.
До недавнего времени считалось, что, участвуя в осуществлении почти всех
основных функций Советского государства, суд достигал поставленных перед ним
задач благодаря выполнению им правоохранительной государственной функции —
наряду с другими органами: прокуратуры, МВД, КГБ, а также некоторыми общественными
организациями типа адвокатуры, товарищеских судов и др., которые в целом образуют
систему органов охраны правопорядка. В рамках данной единой функции государства
определялись и специфические для правосудия функции — в качестве структурных
элементов функции охраны правопорядка.
Естественно, подобное растворение функций правосудия в общем объеме целостной
функции государства, с одной стороны, лишало их какой-либо специфики в отличие
от функций органов прокуратуры, милиции и т.д., с другой же стороны, приписывало
правосудию несвойственные ему функции как форме деятельности, которая отнюдь
не призвана к охране правопорядка. В правовом государстве такой подход невозможен
как в силу независимости суда, который не осуществляет борьбу с преступностью,
так и в силу правоприменительного, а не правоохранительного характера его
деятельности. Именно в конкретных функциях выражается предметное содержание
правосудия как формы государственной деятельности.
Наконец, в-четвертых, осуществление правосудия приобретает качество особой
формы государственной деятельности, поскольку оно выражается вовне через соответствующую
систему органов государства — судебную систему.
Структура судебной власти наглядно подтверждает, что только целостность
и комплексный анализ деятельности всех ее элементов дает возможность выявить
ее характер как власти государственной, интегрированной в систему всех ветвей
власти и одновременно способной к выделению как часть целого в отдельную ветвь.
И хотя специфический механизм «сдержек» и «противовесов» свойствен взаимодействию
всех властей, в том числе законодательной и исполнительной, но именно судебные
органы обладают особыми полномочиями конституционного контроля (в частности,
над актами законодательной власти, президентской власти), судебного контроля
в области управления и т.д. Но главное назначение судебной системы — это осуществление
правосудия. Причем правосудие составляет исключительную прерогативу суда,
оно «осуществляется только судом» (ч.1 ст.118 Конституции, ст.1 Закона о судоустройстве
РФ).
Определяя судебную систему России, Конституция и федеральный конституционный
закон устанавливают исчерпывающий перечень судов, осуществляющих правосудие,
указывая тем самым единственное основание учреждения судебных органов — путем
конституционного закрепления и исключая даже возможность создания каких-либо
чрезвычайных судов (ч.3 ст.118 Конституции). Вместе с тем судебная система
олицетворяется персональным составом судей и привлекаемых к осуществлению
правосудия представителей народа. В соответствии с Законом РФ от 26 июня 1992
г. о статусе судей в РФ судьи выступают как носители судебной власти, они
наделяются в конституционном порядке полномочиями осуществлять правосудие
и исполняют свои обязанности на профессиональной основе. При этом полномочия
и компетенция судей различных звеньев и видов судов различаются между собой,
но статус всех судей России в силу закона является единым.
Осуществление правосудия отличается от иных сфер общественной жизни особым
объектом государственного воздействия, куда входит внутренне единая система
общественных отношений, обладающих повышенной ценностью для государства и
общества. Последнее обусловлено, с одной стороны, особыми целями, стоящими
перед судебной деятельностью по защите человека и реализации его законных
прав и интересов, с другой — специфичностью метода этой деятельности, которая
осуществляется в особой процессуальной форме, являющейся наиболее сложной,
разветвленной и детально урегулированной из всех юрисдикционных процедур.
Практическая неограниченность «силового» воздействия судебных органов на правонарушителей
(вплоть до применения смертной казни), возможность решающего влияния на реализацию
личных, имущественных, трудовых и иных прав граждан, обеспечения принудительного
выполнения ими своих обязанностей свидетельствуют о важности и особом характере
общественных отношений в сфере правосудия.
Столь существенное значение данной сферы общества и государства выделяет
ее в качестве важнейшего объекта конституционного регулирования и одновременно
выражает содержание установленных в Конституции основ осуществления правосудия.
Объективная необходимость регулирования названных отношений именно на высшем
правовом уровне, уровне Конституции, определяется их особой социальной значимостью
в процессе формирования правового государства. Они служат основополагающим
звеном во всем механизме социального управления обществом, требующим конституционного
выражения. Вместе с тем значимость данной сферы отношений предопределяет необходимость
их повышенной охраны с помощью особой системы конституционных гарантий, что,
в свою очередь, возможно лишь при условии их закрепления в Конституции. Независимость
правосудия — одно из главных условий его осуществления, а потому ее обеспечение
находится в эпицентре особых форм конституционно-правовых гарантий.
Сама потребность для общества в особой сфере правосудия определяется
в первую очередь неизбежностью и систематичностью возникновения в нем целого
ряда конкретных ситуаций преимущественно конфликтного характера, которые нуждаются
в постоянном разрешении на основе установленных государством правил, подводящих
конкретные обстоятельства под наиболее типичные возможности урегулирования
поведения людей. В силу этого осуществлять отправление правосудия призваны
судебные органы, которые действуют в названной сфере в качестве механизма
защиты гражданского общества и отдельной личности.
Далее. Осуществление правосудия обусловлено стремлением государства защитить
от посягательств установленный им правопорядок, обеспечить утверждение социальной
справедливости путем предупреждения правонарушений и наказания за уже совершенные
правонарушения. Именно в этой сфере государство имеет возможность определить
систему особо важных социальных ценностей, которые подлежат его защите, и
выразить их в нормах различных отраслей материального права в качестве объектов
возможных правонарушений (жизнь, здоровье, честь, достоинство личности, гражданские
и политические права человека, собственность, нерушимость конституционного
строя и т.д.).
Ограничение личной свободы человека в случаях, исключающих применение
мер уголовного наказания за совершение общественно опасного деяния (лицом,
признанным невменяемым в силу психического расстройства), обусловливает необходимость
принудительных мер медицинского характера. Ввиду исключительной важности для
человека его конституционного права на свободу и личную неприкосновенность
решение о принятии принудительных медицинских мер может быть вынесено только
в порядке осуществления правосудия.
Длительное время именно в этой области происходило нарушение прав человека,
поскольку отсутствовали четкие механизмы обеспечения судебного порядка недобровольного
помещения людей в психиатрические учреждения. Ныне законодательно определяется,
что государство доверяет решение этих вопросов только суду и устанавливает
строгую процедуру подобных дел.
Наряду с этим законодательство устанавливает правила лишения или ограничения
дееспособности граждан, которые также может применять только суд, вследствие
душевной болезни или слабоумия человека либо злоупотребления им спиртными
напитками и наркотиками (ст.258 ГПК РФ).
Власть государства использует сферу осуществления правосудия также при
решении вопросов, связанных с отбыванием, досрочным освобождением, отсрочкой
исполнения и т.д. уголовного наказания. В судебном порядке происходит и снятие
судимости.
Потребность в судебной юрисдикции возникает и при необходимости официального
удостоверения фактов, имеющих юридическое значение и не могущих быть установленными
в ином порядке либо требующих судебного исследования доказательств (например,
состояние в фактических брачных отношениях, нахождение на иждивении и т.д.).
Под контроль суда также поставлена деятельность органов загса и нотариата
по установлению некоторых фактов. Наконец, только судом гражданин может быть
признан умершим или безвестно отсутствующим.
Качественно новый уровень правосудия связан в настоящее время с противодействием
злоупотреблению исполнительной власти, бюрократизму и дегуманизации отношений
в обществе с целью надежной защиты прав, свобод и законных интересов граждан.
Дальнейшее развитие институт судебной защиты прав граждан получил после
принятия Закона РФ от 27 апреля 1993 г. «Об обжаловании действий и решений,
нарушающих права и свободы граждан». В нем расширен круг субъектов, чьи действия
(независимо от того, выражены они в решениях или совершены без издания какого-либо
акта) подлежат судебному обжалованию. Данный Закон расширил рамки своего функционирования,
распространив права судебного обжалования не только на органы управления,
но и органы власти в случае издания ими нормативных актов, нарушающих права
и свободы граждан. Отмена такого акта при признании судом жалобы обоснованной
влечет восстановление прав не только конкретного гражданина, но и широкого
круга лиц, подпадающих под его действие. Тем самым впервые суд становится
арбитром между гражданином и властью, что служит важным проявлением правовой
государственности.
Таким образом, социальная обусловленность сферы осуществления правосудия
свидетельствует о ее значительной роли во всем механизме социального управления
и конституционного регулирования в стране.
Контрдоводы были более эмоциональными, чем правовыми, типа — «русский язык, который уважают все народы, заслуживает того, чтобы быть упомянутым в названии закона». Но эти доводы оказались более убедительными, и поправка была отклонена. В таком варианте законопроект во втором чтении поддержал 371 человек.
Согласно дополнениям, внесенным в ст. 855 ГК РФ Федеральным законом от
12 августа 1996 г., списание средств со счета должника по платежным документам,
предусматривающим перечисление или выдачу денежных средств для оплаты труда
лиц, работающих у должника по трудовому договору (контракту), производится
в третью очередь. В связи с тем, что сложилось неоднозначное понимание этой
нормы вопреки потребности единообразного ее применения, а также для улучшения
процесса выплаты заработной платы, 21 июля 1996 г. Госдума приняла постановление
«О порядке применения п. 2 ст. 855 ГК РФ» . Однако результат оказался иным
резко сократились поступления в государственную казну, поскольку платежи в
бюджет и во внебюджетные фонды стали производиться в четвертую очередь. Чтобы
уклониться от платежей в бюджет, искусственно поддерживалась задолженность
по заработной плате. При этом в большей степени пострадали работники бюджетной
сферы. Решением Конституционного Суда от 17 ноября 1997 г.*(3) постановление
Госдумы «О порядке применения пункта 2 статьи 855 Гражданского кодекса» было
признано не соответствующим ст. 94, 95 (части 1), 105, 106 и 107 Конституции
Российской Федерации (по форме и с точки зрения установленного Конституцией
РФ разграничения компетенции между федеральными органами государственной власти).
Вопросы, связанные с применением п. 2 ст 855 ГК РФ, подлежат урегулированию
в порядке, предусмотренном для принятия федеральных законов с участием не
только Госдумы, но и Совета Федерации и Президента РФ.
————————————————————————-
*(1) Федеральный закон от 21 июля 1997 г. N 118-ФЗ «О судебных приставах»
// Российская газета. 1997. 5 авг.
*(2) Федеральный закон от 21 июля 1997 г. N 119-ФЗ «Об исполнительном
производстве» // Там же.
* (3) Постановление Конституционного Суда РФ от 17 ноября 1997 г. N 17-П
«По делу о проверке конституционности постановлений Государственной Думы Федерального
Собрания Российской Федерации от 21 июля 1995 года N 1090-I ГД «О некоторых
вопросах применения Федерального закона «О внесении изменений и дополнений
в Закон Российской Федерации «О статусе судей в Российской Федерации» и от
11 октября 1996 года N 682-II ГД «О порядке применения пункта 2 статьи 855
Гражданского кодекса Российской Федерации» // СЗ РФ. 1997. N 47. Ст.5492.
В соответствии с пунктом 2 раздела второго «Заключительные и переходные
положения» Конституции РФ законы и другие правовые акты, действовавшие на
территории Российской Федерации до вступления в силу настоящей Конституции,
применяются в части, не противоречащей Конституции РФ. Статья 15 Конституции
РФ гарантирует ее высшую юридическую силу и прямое действие, а статья 4 Конституции
РФ определяет ее верховенство на всей территории Российской Федерации.
Названные принципиальные положения Конституции РФ, на мой взгляд, дали
Пленуму Верховного Суда РФ основания принять 31 октября 1995 г. важнейшее
постановление N 8 «О некоторых вопросах применения судами Конституции Российской
Федерации», в соответствии с которым суд должен непосредственно применять
Конституцию РФ в случае возникновения коллизий между Конституцией РФ и иными
нормативными правовыми актами.
В реальной судебной практике Верховный Суд РФ, основываясь на статье
46 Конституции РФ, признавал подведомственными судам споры об отказе гражданам
в принятии заявления на бездействие органов исполнительной власти (Бюллетень
Верховного Суда РФ. 1996. N 5. С.2 — 3); жалобы на постановление Законодательного
собрания края, касающиеся избирательных прав граждан (Бюллетень Верховного
Суда РФ. 1996. N 4. С.1); заявления о том, что законы и иные нормативные акты
субъектов Российской Федерации не могут противоречить федеральным законам,
принятым в соответствии с частями 1 и 2 статьи 76 Конституции РФ (Бюллетень
Верховного Суда РФ. 1996. N 5. С.1); требование о признании незаконным акта,
носящего нормативный характер, заявленное гражданином или юридическим лицом
либо гражданами, имеющими статус индивидуального предпринимателя (Бюллетень
Верховного Суда РФ. 1996. N 6. С.1).
Конституционный Суд РФ принял 16 июня 1998 г. постановление по делу о
толковании отдельных положений статей 125, 126 и 127 Конституции РФ. Оно вызвало
в некоторых своих частях немало обоснованных вопросов и сомнений в среде научных
и практических работников.
Конечно, в данном постановлении содержится бесспорный вывод, что «поскольку.
полномочия Конституционного Суда Российской Федерации закреплены специально
и поскольку для их осуществления именно этим органом судебной власти предусмотрена
особая форма правосудия — конституционное судопроизводство, то осуществление
другими судами аналогичных полномочий без их конституционного закрепления
и вне таких форм исключается». В этой связи соответствующим Конституции РФ
представляется и вывод Конституционного Суда РФ в резолютивной части постановления:
«предусмотренное статьей 125 Конституции Российской Федерации полномочие по
разрешению дел о соответствии Конституции Российской Федерации федеральных
законов, нормативных актов Президента Российской Федерации, Совета Федерации,
Государственной Думы, Правительства Российской Федерации, конституций республик,
уставов, а также законов и иных нормативных актов субъектов Российской Федерации,
изданных по вопросам, относящимся к ведению органов государственной власти
Российской Федерации и совместному ведению органов государственной власти
Российской Федерации и органов государственной власти субъектов Российской
Федерации, относится к компетенции только Конституционного Суда Российской
Федерации».
В описательной части постановления Конституционный Суд РФ обоснованно
подчеркивает: «требование о непосредственном применении Конституции Российской
Федерации обращено ко всем судам, которые в соответствии с главой 7 Конституции
Российской Федерации независимо осуществляют судебную власть в пределах своей
компетенции и в формах судопроизводства, установленных данной главой. суд
может не применить федеральный закон или закон субъекта Российской Федерации. «.
Наконец, Конституционный Суд РФ справедливо отмечает: «перечень полномочий
судов общей юрисдикции и арбитражных судов не является закрытым, поскольку
статьи 126 и 127 допускают рассмотрение ими и иных, не названных в этих конституционных
нормах категорий дел. «.
Но, думается, в постановлении Конституционного Суда РФ имеются и дискуссионные
выводы. Например, такой: «рамки настоящего толкования определяются целью разграничения
компетенции в области нормоконтроля между Конституционным Судом Российской
Федерации и другими судами». Между тем, как известно, в общей теории права
под толкованием нормативных правовых актов принято понимать лишь их уяснение
и разъяснение. «Разграничение» же компетенции каких-либо государственных органов
— функция законодательных органов государственной власти, к которым Конституционный
Суд РФ, безусловно, не относится. Больше того, Конституционный Суд РФ по существу
выступил «судьей в собственном деле», фактически перераспределив полномочия
федеральных судов в свою пользу.
Конституционный Суд РФ в своем постановлении использует понятие «проверка
конституционности нормативных актов», предполагая, что «другие судебные органы
Конституция Российской Федерации такими полномочиями не наделяет». Однако
в общей теории права принято разграничивать понятия «преодоление» коллизий
нормативных правовых актов и их «устранение». Если преодолевать коллизии нормативных
правовых актов могут все правоприменители в процессе применения норм посредством,
например, применения нормативных правовых актов более высокого уровня и неприменения
нормативных правовых актов, противоречащих актам, имеющим более высокую юридическую
силу, то устранением коллизий нормативных правовых актов действительно могут
заниматься лишь органы, наделенные законом специальной компетенцией. При таком
подходе Конституционный Суд РФ имеет право устранять коллизии нормативных
правовых актов в соответствии со статьей 125 Конституции РФ и Федеральным
конституционным законом от 21 июля 1994 г. «О Конституционном Суде Российской
Федерации», признавая федеральные законы и иные нормативные правовые акты,
отнесенные к его компетенции, не соответствующими Конституции РФ. А иные правоприменители
могут преодолевать коллизии нормативных правовых актов, не применяя акты,
не соответствующие Конституции РФ и непосредственно применяя нормативный правовой
акт более высокой юридической силы.
Конституционный Суд РФ считает, что поскольку полномочия Конституционного
Суда РФ закреплены специально в Конституции РФ, постольку «конституционное
судопроизводство» других судов без их конституционного закрепления исключается.
Однако, во-первых, сам же Конституционный Суд РФ в данном постановлении перечень
полномочий судов общей юрисдикции и арбитражных судов не считает закрытым.
Во-вторых, например, согласно статье 19 Федерального конституционного закона
от 31 декабря 1996 г. «О судебной системе Российской Федерации», полномочия
Верховного Суда РФ должны быть установлены не только Конституцией РФ, но и
федеральным конституционным законом, проект которого в настоящее время обсуждается.
В этой связи трудно согласиться с таким выводом Конституционного Суда РФ:
«Применительно к осуществлению компетенции по судебной проверке конституционности
актов надлежащий суд устанавливается только Конституцией и другим законом
устанавливаться не может».
Ссылаясь на статью 79 Федерального конституционного закона от 21 июля
1994 г., Конституционный Суд РФ считает свои постановления окончательными
и не подлежащими обжалованию. Но ведь ситуация изменилась в связи с вступлением
России в Совет Европы и ратификацией его общепризнанных принципов и норм.
Не только в теоретическом, но и в практическом плане возник вопрос о соответствии
данного положения Федерального конституционного закона части 3 статьи 46 Конституции
РФ, в соответствии с которой «каждый вправе в соответствии с международными
договорами Российской Федерации обращаться в международные органы по защите
прав и свобод человека, если исчерпаны все имеющиеся внутригосударственные
средства правовой защиты». Полагаю, настало время привести Федеральный конституционный
закон от 21 июля 1994 г. в соответствие с Конституцией РФ.
Далее Конституционный Суд РФ делает, на мой взгляд, еще более спорный
и неаргументированный вывод: «Предусмотренное статьей 125 (часть 4) Конституции
Российской Федерации обращение иных судов в Конституционный Суд Российской
Федерации с запросом о проверке конституционности примененного или подлежащего
применению в конкретном деле закона, если суд приходит к выводу о несоответствии
закона Конституции Российской Федерации, не может рассматриваться только как
его право,- суд обязан (курсив мой. — В.Е.) обратиться с таким запросом, чтобы
не соответствующий Конституции Российской Федерации акт был лишен юридической
силы (часть 6 статьи 125) в конституционно установленном порядке, что исключило
бы его дальнейшее применение».
Какие же доводы приводит Конституционный Суд РФ в пользу такого решения?
Первый — «Данная обязанность судов вытекает из возложенного на них, как на
независимые органы правосудия, конституционного полномочия обеспечивать судебную
защиту прав и свобод человека, включая равенство перед законом и судом (статьи
18, 19 и 46), подчиняясь при этом Конституции Российской Федерации и федеральному
закону». Довод «о равенстве перед законом» выглядит здесь по меньшей мере
странно, поскольку речь идет о законе, не соответствующем Конституции РФ и
прямом применении последней.
Довод второй — «Отказ от применения в конкретном деле закона, неконституционного
с точки зрения суда, без обращения в связи с этим в Конституционный Суд Российской
Федерации противоречил бы и конституционным положениям, согласно которым законы
действуют единообразно на всей территории Российской Федерации (статьи 4,
15 и 76), и в то же время ставил бы под сомнение верховенство Конституции
Российской Федерации, так как оно не может быть реализовано, если допускается
разноречивое толкование различными судами конституционных норм».
На мой взгляд, Конституционный Суд РФ вышел тут за пределы своей компетенции
— толкования Конституции РФ, выполнив несвойственные ему функции законодателя,
т.е. осуществил расширительное толкование Конституции РФ, дополнив ее новым
содержанием. В части 4 статьи 125 Конституции РФ установлено: «Конституционный
Суд Российской Федерации по жалобам на нарушение конституционных прав и свобод
граждан по запросам судов проверяет конституционность закона, примененного
(курсив мой. — В.Е.) или подлежащего применению в конкретном деле. » Думается,
использование в Конституции РФ понятия «примененного» дает судам основание
применять Конституцию РФ непосредственно (прямо) до обращения в Конституционный
Суд РФ.
Кроме того, в статьях 4, 15 и 76 Конституции РФ нет понятия «единообразное
применение законов», речь идет лишь о верховенстве Конституции РФ и федеральных
законов над иными нормативными правовыми актами.
Что касается «разноречивого толкования различными судами конституционных
норм», то оно в конечном результате исключено, так как согласно статьям 126
и 127 Конституции РФ Верховный Суд РФ и Высший Арбитражный Суд РФ осуществляют
судебный надзор за деятельностью судов и дают разъяснения по вопросам судебной
практики, целью которых является «единообразное» правоприменение, выработка
единых подходов в правоприменительной практике.
Вывод Конституционного Суда РФ противоречит и общей теории права, согласно
которой преодолевать коллизии нормативных правовых актов возможно и в процессе
правоприменения.
Наконец, право судов прямо применять Конституцию РФ предусмотрено статьями
3 и 5 Федерального конституционного закона «О судебной системе Российской
Федерации», в которых записано, что «единство судебной системы обеспечивается
путем. применения всеми судами (курсив мой. — В.Е.) Конституции Российской
Федерации. суд, установив при рассмотрении дела несоответствие акта государственного
или иного органа, а равно должностного лица Конституции Российской Федерации.
общепризнанным принципам и нормам международного права. принимает решение
(курсив мой. — В.Е.) в соответствии с правовыми положениями, имеющими наибольшую
юридическую силу». Характерно, что и в статье 101 Федерального конституционного
закона «О Конституционном Суде Российской Федерации» используется менее категорическая
формула, нежели чем в обсуждаемом постановлении: «суд при рассмотрении дела
в любой инстанции, придя к выводу о несоответствии Конституции Российской
Федерации закона, примененного (т.е. после принятия решения! — В.Е.) или подлежащего
применению в указанном деле, обращается в Конституционный Суд Российской Федерации
с запросом о проверке конституционности данного закона».
В связи с изложенными доводами, думается, не основано на Конституции
РФ и достаточно спорное мнение Конституционного Суда РФ, содержащееся в резолютивной
части: «Суд общей юрисдикции или арбитражный суд, придя к выводу о несоответствии
Конституции Российской Федерации федерального закона или закона субъекта Российской
Федерации, не вправе применить его в конкретном деле и обязан обратиться в
Конституционный Суд Российской Федерации (курсив мой. — В.Е.) с запросом о
проверке конституционности этого закона».
В статье 36 Федерального конституционного закона от 21 июля 1994 г. указано,
что основанием к рассмотрению дела в Конституционном Суде РФ является обнаружившаяся
«неопределенность» в вопросе о том, соответствует ли Конституции РФ закон
или иной нормативный правовой акт. В этой связи справедливо возникает вопрос:
нужно ли обращаться в Конституционный Суд РФ, когда такой неопределенности
нет? В обычных случаях, когда нормативный правовой акт очевидно не соответствует
Конституции РФ? Например, согласно части 3 статьи 55 Конституции РФ права
и свободы человека и гражданина могут быть ограничены только федеральным законом.
В то же время зачастую они ограничиваются нормативными правовыми актами более
низкого уровня, например законами субъектов Российской Федерации. Нужно ли
в этих и им подобным очевидных случаях обращаться в Конституционный Суд РФ?
Думается, нет. Другой пример. Согласно той же статьи Конституции РФ федеральным
законом права граждан могут быть ограничены лишь в случаях, установленных
Конституцией РФ. Как должен поступать судья, если федеральный закон очевидно
нарушает права граждан в иных случаях? Полагаю, и в этом случае правоприменитель
должен прямо применять Конституцию РФ.
На практике сразу же возник вопрос: в случае действительной «неопределенности»
соответствия или несоответствия закона Конституции РФ может ли судья первоначально
сам истолковывать закон, прямо применить Конституцию РФ и лишь после вынесения
решения обязательно обратиться в Конституционный Суд РФ. Некоторые судьи Конституционного
Суда РФ, принимавшие участие в вынесении обсуждаемого постановления, устно
отвечают на этот вопрос положительно. Но такое толкование постановления требует
обязательного официального письменного разъяснения. В резолютивной части постановления
имеется достаточно противоречивый пункт, который можно истолковать подобным
образом: «Обязанность обратиться в Конституционный Суд Российской Федерации
. существует независимо от того, было ли разрешено дело, рассматриваемое
судом, отказавшимся от применения неконституционного, по его мнению, закона
на основе непосредственно действующих норм Конституции Российской Федерации».
Полагаю, что прямо не соответствует Конституции РФ и следующий вывод
Конституционного Суда РФ: «Обращение в Конституционный Суд Российской Федерации
обязательно и в тех случаях, когда суд при рассмотрении конкретного дела приходит
к выводу о неконституционности закона, который принят до вступления в силу
Конституции Российской Федерации. «. В соответствии с пунктом вторым раздела
второго «Заключительных и переходных положений» Конституции РФ «законы и другие
правовые акты, действовавшие на территории Российской Федерации до вступления
в силу настоящей Конституции, применяются в части, не противоречащей Конституции
Российской Федерации» (курсив мой. — В.Е.). Считаю, что формула Конституции
РФ вполне определенна: правоприменители прямо не применяют нормативные правовые
акты, принятые до 25 декабря 1993 г. и не соответствующие Конституции РФ.
Иной вывод, по-моему, не только теоретически не состоятелен, опровергается
современной реальной правоприменительной практикой, но и не основан на простых
жизненных реалиях: огромном количестве нормативных правовых актов, не соответствующих
Конституции РФ, и сравнительно небольшом количестве судей Конституционного
Суда РФ (19 судей).
В связи с изложенными доводами нельзя согласиться и с другим бездоказательным
выводом Конституционного Суда РФ: «Обязанность судов в случаях, если они приходят
к выводу о неконституционности закона, для официального подтверждения его
неконституционности обращаться в Конституционный Суд Российской Федерации
не ограничивает непосредственное применение ими Конституции Российской Федерации».
Полагаю, не основан на общей теории права и Конституции РФ и следующий
вывод Конституционного Суда РФ: «Устранение неконституционного закона из системы
правовых актов не может быть достигнуто ни путем разрешения дел. ни путем
разъяснений по вопросам судебной практики, которые. дают Пленумы Верховного
Суда Российской Федерации и Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации.
Последние не вправе определять какой-либо иной порядок обеспечения непосредственного
применения Конституции Российской Федерации при разрешении конкретных дел,
чем предусмотренный ею, а также федеральным конституционным законом».
Прежде всего необходимо отметить, что в общей теории права принято применять
два понятия — «устранение коллизий» и «преодоление коллизий». Если первым
вправе заниматься прежде всего законодательные органы государственной власти,
то преодолевать коллизии нормативных правовых актов вправе и правоприменители
для каждого конкретного случая. Кроме того, в соответствии со статьями 126
и 127 Конституции РФ Верховный Суд РФ и Высший Арбитражный Суд РФ дают «разъяснения
по вопросам судебной практики», т.е. вправе толковать применяемые судами нормативные
правовые акты, в частности Конституцию РФ.
Пустые обещания
И вот приводит к тебе в отдел твой рабочий узбек и говорит: «Вот Улум Сакым угли, я его знаю, поручаюсь за него. Патент с должностью грузчик, чек на месяц вперед, вот сертификат.» Ну а ты что? Кроме студентов к тебе никто не пойдет (а уволятся они через месяц), а рабочие нужны, условия говно. Неважно что он язык не знает вовсе. Он будет в бригаде таких же, кроме того под крылом наставника и проработает минимум год. «Вы приняты, Улум Сакым угли, добро пожаловать в нашу компанию»
Вооруженные инспекторы ПДН изъяли у Дмитрия двух дочерей — 13-летнюю Полину и 5-летнюю Радмилу, а также 9-летнего Егора, но самого мужчину при этом не задержали. С тех пор дети находятся в специализированном центре. Мы попытались разобраться в этой странной истории.
Всё произошло утром 21 января. В этот момент в доме находились Дмитрий, трое детей и няня Екатерина. Плюс гости — соседская семья, с которой Сластниковы обмениваются детскими вещами. Когда отец вышел их проводить, то встретил компанию из шести людей в полицейской форме, среди которых были сотрудницы подразделения по делам несовершеннолетних. Трое, по словам мужчины, были с оружием.
И последний абзац — вот тут самое страшное, автор прям словно вытащил мои мысли наружу. Я сидел недавно с друзьями, пили пиво, и начался пьяный трёп: «Народ скоро поднимется! И всех плохих под сапог», на что я резонно заметил: «Вы вот думаете, что Олигархи и богатые чиновники пострадают? Так они или возглавят это шествие, через марионеток, или уедут быстро в другие страны, своровав все резервы. Зато знаете, чьи головы полетят? НАШИ!»
— В беседе с сотрудниками дети рассказали, чем занимаются вместо школы. Отец содержит скот, но сам за ним не ухаживает, настаивая на выполнении этих обязанностей исключительно детьми, — рассказали в полиции. — Помимо этого, в летний период дети работают на полях, собирая картофель, который отец продает в своем магазине.
По общему правилу деят. раскаяние не исключает уг. отв-ти, а лишь смягчает наказ-е (п. «и», «к» ч1ст61 «Обстоятельства, смягчающие наказ-е»). Поэтому деятельное раскаяние может иметь значение обстоятельства, освобождающего от уг. отв-ти, только при наличии опред. условий (ч1ст75):
2) Объективная сторона преступления — внешнее проявление преступления в реальной действительности, т.е. его физическая сторона , к-я м. непосредственно восприниматься с помощью органов чувств человека: ПР-е можно видеть, слышать, ощущать и т.д. Это главный отличительный признак уголовно наказуемого деяния, придающий ему индивидуальность и позволяющий отграничить это ПР-е от других. Для хар-ки объект. стороны преступления в зак-ве и в уг.-правовой науке исп-ся целый комплекс юр. признаков: общественно опасное деяние (действие или бездействие), общественно опасные последствия , причинная связь между ООдеянием и его ООпоследствиями, время , место , обстановка , способ , орудия и средства совершения преступления.
1) относительно стойкие — аномалии, являющиеся итогом неврозов, невротических реакций, психопатий и патохарактерологического развития личности, неврозоподобных реакций, состояний и развитии, психопатоподобные состояния — эти состояния не являются болезненными, но представляют собой психические аномалии (к этой группе следует отнести холерический и меланхолический типы нервной системы, а также различного рода акцентуации характера т.е. усиление или заострение определенных психических свойств, например истерии);
1) входить в основной состав прест-я , т.е. становиться обязательным признаком состава прест-я (способ совершения преступления, являясь факультативным признаком в общетеоретическом плане, становится обязательным признаком применительно к краже — тайное хищение чужого имущества (ч.1 ст.158));
1) для квалификации преступления и правильной индивидуализации наказания, т.к. характер и степень ООД существенно различны в зависимости от стадии совершения преступления (в с.66 УК установлен спец. порядок назначения наказания за неоконч. ПР-е (приготовление к преступлению и покушение на ПР-е));
